– Не знаю, – ответил Полосков. – Может, Верховцеву?

Говорун что-то искал.

– Отпусти цепочку, – сказал я Алисе.

Она меня послушалась. Говорун взмыл еще выше, превратился в точку среди облаков и тут же камнем ринулся вниз.

– Нашел, – сказал Полосков.

Но тут мы увидели, что за говоруном гонится птица Крок. Она догоняла его.

– Стреляй! – крикнул я Полоскову.

Наш капитан выхватил пистолет и, не целясь, выстрелил. Птица Крок, которая уже почти настигла говоруна, громко ухнула. Казалось, что она потеряет равновесие и упадет, но птица удержалась и медленно полетела над лесом.

Мы побежали туда, где скрылся говорун. За зарослями кустов открылась зеленая поляна. Ее окружали крутые холмы, поросшие пузатыми деревьями. Говоруна нигде не было видно.

Мы остановились на краю поляны. Она поросла невысокой шелковистой травой, а по краям ее, словно специально посаженные кем-то, росли необычайные цветы. Короткие, широкие, металлического цвета лепестки окружали серединку цветка размером с большую тарелку. Серединка была зеркальная, зеркала цветов были чуть выпуклыми, и в каждом цветке отражалась вся поляна. Цветки сидели на коротких толстых стеблях без листьев.

– Не подходи, Алиса, – сказал я. – Вдруг они ядовитые?

– Нет, – сказала Алиса, – я не думаю. Смотри.

И мы увидели, как из кустов выскочил зверек, похожий на зайца. Зверек подскочил к цветку и посмотрелся в зеркало. Потом так же спокойно, будто нас здесь и не было, снова скрылся в кустах.

– Какая-то ошибка, – сказал Полосков. – Никаких следов корабля. Наверно, говорун ошибся.

– Или мы ошиблись, побежали за ним, как маленькие, – сказал я.

Я подумал о том, как далеко нам возращаться к кораблю. Можно было бы, конечно, вызвать Зеленого с катером или вездеходом, но мне не хотелось оставлять корабль без охраны.

Алиса вышла на середину поляны, огляделась, подошла поближе к цветку. Цветок чуть повернул зеркало, словно хотел, чтобы Алиса в него посмотрелась.

– Возьмем их с собой, – сказала Алиса.

– Ладно, – ответил я.

Полосков вынул из кармана портативный металлоискатель и обошел с ним всю поляну. Металлоискатель ни разу не пискнул.

– Здесь корабля нет и не было, – сказал Полосков наконец. – Надо возвращаться.

Мы срезали букет зеркальных цветов. Букет был тяжелый, словно цветы были вырезаны из камня. Мы несли букет по очереди, и я хотел было выбросить часть цветов, но Алиса ни за что не соглашалась.

До корабля мы добрались чуть живые. К счастью, пока нас не было, ничего там не произошло.

– Ну как? – спросил Зеленый. – Неудача, конечно?

– Полная неудача, – ответил Полосков, снимая башмаки и вытягиваясь на диване в кают-компании.

Алиса притащила тем временем два больших горшка и налила в них воды, чтобы зеркальные цветы не засохли.

– Да, – сказал я, – корабля там нет. К тому же мы потеряли говоруна. Может, он попал в когти птице Крок.

– Ничего, – сказал Полосков, лежа на диване. – Завтра с утра я начну ремонтировать металлоразведчик, и мы не улетим с этой планеты, пока не найдем капитана.

Что-то больно ударило меня по ноге. Я наклонился и увидел, что это алмазная черепашка.

– Как она сюда попала? – спросил я Зеленого. – Ведь мы заперли ее в сейф.

– Она так скреблась и стучалась, – ответил Зеленый, – что я ее пожалел. А что за странные цветы вы принесли?

– Зеркальные цветы, – сказал я.

Зеленый подошел к букету и спросил:

– Зеркальные?

– А что?

– Я в них смотрюсь, а они отражают вовсе не меня, – сказал он.

Я обернулся и понял, что Зеленый совершенно прав: в зеркальных серединках цветов отражался вовсе не он, а Алиса. А за ее головой были видны маленькие фигурки – моя и Полоскова. И стояли мы не в кают-компании, а на круглой поляне.

– Очень интересно! – сказал я. – Значит, эти цветы, пока живые, все отражают и запоминают, будто фотографируют.

Тук-тук-тук! – раздалось в кают-компании. Полосков вскочил с дивана и кинулся к иллюминатору.

По ту сторону стекла сидел говорун и стучал клювом, чтобы привлечь наше внимание.

– Ты только подумай, какая умница! – сказал я. – Сейчас мы тебя впустим.

Оба клюва говоруна открывались. Он что-то говорил, но мы не могли ничего услышать через стену корабля.

Когда я выбежал к люку и открыл его, говорун уже поджидал меня там. Он влетел в корабль и сразу направился в кают-компанию. Я шел за ним по коридору. Говорун летел неуверенно, потом спустился на пол и пошел, прихрамывая, пешком. Полосков открыл дверь в кают-компанию и при виде птицы сказал:

– Ну и попал ты, бедняга, в переделку!

Говорун ответил невпопад:

– Больше держаться нет сил! Скоро ли придет помощь?

– Это голос Второго капитана, – сказала Алиса. – Он видел Второго капитана!

– Алиса, – сказал я, – но ведь Второй капитан мог сказать эти слова и четыре года назад. Ты же знаешь, какая хорошая память у говоруна.

– Нет, – сказала Алиса, – он видел Второго капитана. Пошли скорей назад, на поляну.

– Нет, только не сейчас, – ответил Полосков. – Даже у меня ноги не ходят. А ты – девочка. Ты устала в десять раз больше. И, кроме того, в том месте, где мы были, капитана нет. Даже если бы в десяти метрах в окружности была хоть одна пуговица, хоть одна гайка, металлоискатель ее бы нашел.

– Значит, надо было отойти на десять метров в сторону, – сказала упрямо Алиса. – И если вы не пойдете, я пойду одна.

– Сначала ты выспишься, – сказал я строго. – А потом мы все вместе вернемся в тот район. Мы же обещали, что не улетим с планеты до тех пор, пока не найдем капитана... или пока не убедимся, что его здесь нет.

Глава 17,

МЫ СМОТРИМ В ПРОШЛОЕ

Жить на такой планете было бы нелегко. Когда мы поднялись утром, корабельные часы показывали восемь часов, а за иллюминатором смеркалось – снова начиналась короткая ночь. Пока мы завтракали, ночь миновала и наступило утро.

Яркие лучи осветили кают-компанию, и Алиса, взглянув на зеркальные цветы, стоявшие в вазах, сказала:

– Смотрите, меня уже нет.

В зеркалах, в которых вчера вечером отражалась Алиса, виднелась знакомая нам поляна, но на ней никого не было. Пока мы смотрели на зеркала, во всех цветах поляна померкла, наступили сумерки. Мы глядели в темные зеркала цветов, и я сказал:

– Это странные цветы – цветы-фотоаппараты.

В зеркалах начало светать. Мы даже забыли о завтраке. Никто не мог оторваться от удивительного зрелища. Не спеша, минута за минутой, цветы, оказывается, фотографировали все, что происходило на поляне. И теперь показывали нам.

– Интересно, сколько эти цветы живут? – размышлял вслух Полосков.

– Наверно, несколько дней, – ответил я. – Как и все цветы.

И тут мы увидели в зеркалах отражение зверька, похожего на зайца. Он выскочил из кустов и помчался к цветам. В зеркалах еще не рассвело и поэтому мы не сразу поняли, что же странного в его движениях.

– Да он же прыгает задом наперед! – воскликнула Алиса.

Зверек и на самом деле приближался к цветам задом наперед. А потом, постояв перед цветком, таким же странным образом вернулся в кусты.

– Испорченное кино, – засмеялась Алиса. – Сапожники! Смените ленту!

– Нет, – сказал Полосков. – Это не испорченное кино. Потому что эти цветы не просто зеркала, а зеркала фотографирующие. Они могут это делать, если на их зеркале все время нарастает слой за слоем. Тончайшие слои. Миллионы слоев. Только одно изображение закрепится в зеркале – его прикрывает следующий слой. И так далее. А когда цветок срезан, он не может дальше наращивать слои в зеркале, и они начинают слезать с него – слой за слоем. И мы видим то, что видело зеркало. Только наоборот. Как будто пленку отматывают назад. Ясно?

– Вполне возможно, – согласился я. – Очень интересный цветок. Но нам пора собираться. Пускай Полосков готовит к полету металлоразведчик, а я съезжу на вездеходе на ту поляну и поищу, нет ли вокруг нее следов погибшего корабля «Синяя чайка».